И это один из самых агрессивных хищников наших пресных вод! Чего стоит хотя бы такой факт: добычу он преследует настолько упорно, что теряет контроль над собой, выскакивает на очень мелкие места, даже на берег, где и гибнет. Или другой факт: на втором месяце жизни он уже заглатывает молодь других рыб. Многие считают, что судак и щука – заклятые враги: они всегда воюют. Война заключается в том, что они стремятся выжить друг друга из хорошей ямы…
Путешествуя по волжской дельте в куласе – одноместной лодке, я завернул в ерик, поразивший меня мрачностью и таинственностью. За это, видимо, его и назвали Лешачьим. Он совсем небольшой – в длину всего с сотню метров, вытекает из Чилимного ерика – довольно широкого, покрытого узорчатыми листьями чилима – водяного ореха, а впадает… Об этом трудно сказать: устья у него, собственно, нет. Берега густо заросли молодыми ивами и старым, почерневшим тальником. В конце Лешачьего они соединились наклонившимися над водой кронами и образовали зеленый тоннель, а затем – тупик. Поэтому здесь было прохладно и темно даже в полдень. С нижних веток деревьев и кустов свисали высохшие водоросли, похожие на большие черно-зеленые космы, попавшие сюда при высокой воде. Еще дальше лежали два полузатонувших разлапистых осокоря, принесенных весенним половодьем. Кора с них давно спала, а вода отполировала, и они стали похожи на пожелтевшие кости каких-то давно вымерших животных. Ерик пронизывает чащобу ив и тальника, завал мертвых осокорей и тут же отдает свою воду Большому култуку.
Я ухватился за ветку, касавшуюся борта куласа, и остановил его. В тот же момент показалось, что вот сейчас сквозь живые и мертвые деревья и засохшие водоросли высунется голова лешего и он замогильным голосом спросит:
– Ты зачем в мое царство пожаловал? Но шли секунды и минуты, леший не появлялся. Отъехав от тупика на 30 м, я метнул блесну. Она опускалась долго, по леске руке передавалось, как блесна падает с ветки на ветку подводных частей деревьев и кустов. Ожидая, что она вот-вот зацепится, я почувствовал рывок, подсек и стал подматывать леску. Вскоре около борта всплыл ярко-зеленый судак и тут же попал в подсачек. Весил он 1,5 кг. Второй заброс принес еще одного такого же судака. Чтобы поймать третьего, пришлось сделать пяток забросов. После этого моей блесной уже никто не интересовался. Видимо, если судаки в Лешачьем и остались, то я их распугал.
На следующий день я опять заглянул сюда. После первого же заброса поймал 3-килограммовую щуку, следующую – после десятого заброса. Больше поклевок не было. Щук выпустил обратно в ерик – в рыбе я тогда не нуждался. На третий день, как и предполагал, в этом ерике клевали судаки, на четвертый – щуки, на пятый – опять судаки. Чем объяснить такое “расписание”?
Мне довелось там же – на просторах волжской дельты – в одной из ям вперемежку ловить окуней и небольших сомов: казалось, они не так уж враждуют между собой. На Золотице, впадающей в Белое море, спиннингом при дальнем забросе я ловил проходную кумжу, а при ближнем, в маленьких и тихих заводях,- щук. Но не помню случая, чтобы судак и щука жили в одной яме или на одном плесе. Они вечно враждуют. Сегодня, например, “победили” щуки – значит, их в яме или на плесе будет больше, чем судаков. Назавтра оказывалось больше судаков, они давали бой щукам и прогоняли их.
Это отнюдь не бескровные схватки: то одна сторона, то другая оказывалась покусанной. Конечно, на исходе схваток сказываются не только количество и вес особей, но и величина ямы или плеса и количество корма в них.
